Приветствую Вас Гость | RSS

 Корб и все, все, все

Пятница, 29.03.2024, 15:55
Главная » Статьи » Дневник Иоганна Георга Корба

Дневник Иоганна Георга Корба. 1699. Март
Записи секретаря посольства императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу, веденные им в марте 1699 года.

01.03.1699 Бранденбургский посол был церемониально введен на аудиенцию, данную ему по случаю его отпуска; он ехал с приставом в царской карете, запряженной шестью белыми лошадьми; чиновники ехали верхом, а двенадцать царских конюхов увеличивали число сопровождавших посла. Эта официальная церемония была отправлена в многократно упоминаемом дворце Лефорта.

По причине отпуска бранденбургского посла господин де Задора Кесельский, состоявший до сего времени маршалом при посольстве, утвержден сегодня в звании резидента, принят при дворе в этом качестве и занял место господина посланника, который по распоряжению царя остался во дворце, чтобы присутствовать на великолепном обеде, на который были приглашены также и прочие послы иностранных держав и знаменитейшие бояре. После обеда думный дьяк Моисеевич, разыгрывающий роль патриарха, по требованию царя начал пить на поклонение. В то время как этот лицедей, подражающий духовному сановнику, пил, каждый должен был, в виде шутки, преклонить перед ним колено и просить благословения, которое он давал двумя чубуками, крестообразно сложенными. Один только из посланников, который по чувству уважения к древнейшей христианской святыне не одобрял этих шуток, скрытно удалился и тем избежал принуждения принимать в них участие. Тот же Моисеевич, с посохом и прочими знаками патриаршего достоинства, первый, пустившись в пляс, изволил открыть танцы.

Царевич с княжной Натальей находились опять в комнате, смежной с той, в которой пировали гости; комната была украшена дорогими занавесками; раскрыв оные немного, царевич с теткой могли видеть танцы и все увеселения пировавших, сами же были закрыты и разве только через отверстие между занавесами можно было их увидеть. Царевич был одет в немецкое платье; хороший покрой его одежды и прелестное убранство головы его, вьющиеся пряди волос, все это прекрасно шло к его красоте. Наталью окружали знатнейшие госпожи.

Сегодня обнаружилось в русском обществе смягчение нравов, так как до сего времени женщины никогда не находились в одном обществе с мужчинами и не принимали участия в их увеселениях, сегодня же некоторые не только были на обеде, но также присутствовали при танцах. Так как царь должен был этой же ночью отправиться в Воронеж, то он и распрощался в собрании с Карловичем, который возвращается в Польшу к своему королю. При этом царь был с ним весьма любезен и поцеловал его, желая, чтобы король, узнав об этом, был уверен в неизгладимой к нему любви московского царя. Вместе с тем царь подарил Карловичу свой портрет, украшенный большим алмазом, в знак своего царского благоволения, которое тот снискал во время своего пребывания при московском дворе.

Господин императорский посол выхлопотал полковнику де Дюиту позволение выехать из Московского государства с женой и дочерью. Не было до сих пор еще примера подобного позволения, так как полковник и его дочь крещены по русскому обряду. Наконец, царь со всеми распрощался и, немного расстроенный известием о заключенном союзниками мире, выехал при звуке труб, игре музыкальных инструментов и веселом грохоте пальбы из пушек.

02.03.1699 Сколько было на прошедшей неделе шума и шалостей, столько в настоящую — тишины и смирения. Было ли это сожаление о значительной растрате по-пустому денег или раскаяние в совершенных преступлениях, не известно; быть может, святость самого времени внушала этим развратным людям, готовым на все распутства и злодеяния, то смирение, с которым они подвергали себя такому строгому обузданию. Как бы то ни было, но, однако же, последовало внезапное и невероятное преобразование: лавки заперты, торги на рынках закрыты, присутственные и судебные места прекратили свои занятия; нигде не подавали на стол ни рыбы, ни кушаний с деревянным маслом, наблюдался строжайший пост, чтобы умертвить плоть; питались только хлебом и земными плодами.

03-04.03.1699 К Посольскому дворцу подъехало много подвод, нагруженных бочонками с порохом и другими военными снарядами для перевозки оных в Воронеж на корабли.

Посланники датский и бранденбургский много пили с генералом Лефортом на открытом воздухе до самого вечера и затем, оставив рюмки, отправились прямо оттуда в Воронеж, получив на эту поездку разрешение царя.

05.03.1699 Увольняют поденно нанятых. Сорок фельдшеров отставлены от службы, из девятисот матросов выключены те, которые вследствие их католической веры не нравились адмиралу.
Генерал Лефорт почувствовал дрожь и лихорадочный жар.

06.03.1699 Родственник генерала Лефорта, заступивший на его место, угощал сегодня обедом всех полковников.

07-09.03.1699 Начальник стражи генерал Карловиц отправился в дорогу в сопровождении того терциария, который прибыл недавно с отцами францисканцами, также младшего Менезиуса и Монса. Говорят, что пятьдесят королевских саксонцев ожидают в Кадине прибытия Карловица, чтобы оттуда проводить его безопасно к королю.

Указом Сената царства поведено похоронить всех казненных в последние две недели, на разбирая род казни, прекратившей их жизнь, было ли это топором, или колесованием.

10.03.1699 В эти дни опасность болезни господина Лефорта беспрестанно увеличивалась. Горячка становилась сильнее, и больной не имел ни отдыха, ни сна; не владея вполне, вследствие болезни, здравым рассудком, он нетерпеливо переносил страдание и впадал в бред. Наконец, музыканты, играя по приказанию врачей в его комнате, усыпили его приятными звуками инструментов.

11.03.1699 Сегодня начали погребать тела казненных преступников. Это было ужасное зрелище для народов более просвещенных, выразительное и полное отвращения: в телегах лежало множество трупов, кое-как набросанных, многие из них полунагие; подобно зарезанному скоту, который везут на торг, тащили тела к могильным ямам.

Генерал Лефорт почти совершенно потерял рассудок и своим бредом подает повод к постоянным о том россказням. То он призывает музыкантов, то кричит, чтобы подали вина. Когда напомнили ему, чтобы он пригласил к себе пастора, то он начал еще более бесноваться и никого из духовных лиц к себе не допустил.

12.03.1699 Генерал-адмирал Лефорт скончался в три часа утра. После кончины его много было разных толков, но об их достоверности нельзя сказать ничего положительного. Говорят, когда пришел к нему реформаторский пастор Штумпф и стал много объяснять ему о необходимости обратиться к Богу, то Лефорт только отвечал: «Много не говорите!» Перед его кончиной жена просила у него прощения, если когда-либо в чем против него провинилась. Он ей ласково ответил: «Я никогда ничего против тебя не имел, я тебя всегда уважал и любил»; при этом он несколько раз кивнул головой, и так как он более ничего не сказал, то полагают, что этим он делал намек на какие-то посторонние связи. Он особенно препоручал помнить о его домашних и их услугах и просил, чтобы им выплатили верно их жалование. За несколько дней до его смерти, когда он лежал еще в чужом доме по привычке, которая сделалась было приятна его сердцу, послышался ужасный шум в его комнате. Жена, испугавшись и думая, что муж, вопреки своему решению возвратившись в свой дом, там так бесновался, послала узнать об этом, но те, которые ходили по ее поручению, объявили, что никого в его комнате не видали. Однако же шум продолжался, и если верить жене покойного генерала, то на следующий день, ко всеобщему ужасу, все кресла, столы и скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокинуты и разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались глубокие вздохи.

Немедленно послан был в Воронеж нарочный с известием к царю о кончине генерала Лефорта.

Между тем боярин Головин опечатал все его имущество, ключи же отдал родственнику покойного.

13.03.1699 Прибыл из Польши Александр Даревский с наказом следующего содержания. 1. Не принуждать поляков к перемене веры и переходу в подданство России. 2. Увольнять поляков, которые пожелают служить скорее Польше, чем Москве. 3. Чтобы Москва не мешалась в Эльблонгское дело и возникшие вследствие его несогласия. Утверждают, что Голицын был противного мнения относительно требования о беспрепятственном увольнении поляков. «Уволить их нельзя, — говорил он, — потому что они узнали все тайны и тайники Московского государства».

14.03.1699 Взяли в казну богатейшую лавку одного купца в наказание за какую-то вину. Купец, желая снискать себе покровительство постоянно упоминаемого Александра, был готов дать ему не менее тысячи рублей, лишь бы только тот принял участие в этом деле. Александр, покорыствовавшись такой большой суммой, старался уговорить управляющего в то время царской казной действовать с ним заодно, но нашел в нем более, нежели в себе, верности государю, и тот не согласился на то, чтобы недобросовестно набивать карман частного лица в ущерб государственной казне царя. При этой неудаче Александр осмелился погрозить ему, что если он не согласится на его желание, то он, Александр, найдет случай отомстить ему за его отказ и неуважение его ходатайства.

Генерал Лефорт, судя по слухам, не оставил после себя столько имущества, чтобы здешний народ имел повод завидовать ему или его наследникам. Даже сам его родственник, прося князя Голицына о пособии, пал ниц перед князем, уверяя, что ему не на что купить даже приличной печальной [траурной] одежды.

Издан закон, по которому впредь никто не должен подавать царю прошения, на котором не будет приложена печать приказа. Плата же за приложение печати различная, согласно количеству суммы денег, означенной в прошении. За каждые пятьдесят рублей, о которых подается прошение, должно платить по гривне; если же сумма, о которой просят, менее пятидесяти рублей, то взимается одна лишь копейка.

В главном московском храме отслужены лития и панихида по усопшем, при этом находились знатнейшие из духовенства.

15.03.1699 Господин бранденбургский посланник возвратился от царя из Воронежа; он получил от этого государя портрет, украшенный драгоценными камнями.

16.03.1699 К генералу Карловичу, который отправлялся в Польшу, прислан нарочный с предостережением, чтобы он не ехал смоленской дорогой, так как по этой дороге устроены против него засады, потому и эта местность опасна.

17-18.03.1699 Сгорел дом, назначенный под соляной магазин; пожар был тем сильнее, что там находилось большое количество соли и много бочек с водкой.

Царь, узнав о смерти любимого им генерала Лефорта, возвратился из Воронежа. Те, которые находились при царе в то время, когда явился к нему нарочный с известием о кончине генерала, говорили, что государь неравнодушно принял известие об этой смерти; заливаясь слезами и рыдая, как будто его извещали о смерти отца, государь проговорил: «Уж я более иметь не буду верного человека; он только один был мне верен. На чью верность могу теперь положиться?»

19.03.1699 Когда родственник покойного генерала приблизился к его царскому величеству, чтобы выразить должное монарху свое глубокое почтение, то ни один из них не сказал ни слова от горести и слез, ни один не мог говорить.

Царь обедал у генерала Шереметева, но постоянно был беспокоен; искренняя печаль не давала ему ни на одно мгновение успокоиться.

Господин бранденбургский посол осыпан царскими подарками по обычной щедрости царя в отношении посланников.

20.03.1699 Вице-адмирал, сегодня же отправляющийся в Воронеж к кораблям, распрощался с господином императорским послом.

Боярин Головин пришел уже совершенно ночью к господину императорскому посланнику.

Его царское величество учредил кавалерский орден св. апостола Андрея. Кавалеры будут носить крест такого вида, как обыкновенно изображают крест св. Андрея, называемый иначе бургундским; надпись на лицевой стороне: «Св. апостол Андрей», на оборотной: «Петр Алексеевич, обладатель и самодержец российский», поперек имя царевича: «Алексей Петрович». Этот орден установлен как знак отличия для тех, которые во время турецкого похода прославили себя храбрыми подвигами. Его царское величество пожаловал боярина Головина первым кавалером этого ордена и дал ему знаки оного. Боярин сегодня же вечером показывал этот орден императорскому посланнику и рассказал ему содержание устава.

21.03.1699 Все представители иностранных держав, приглашенные участвовать в погребении покойного генерала Лефорта, явились в его дом в печальном платье. Вынос назначен был в восемь часов утра, но пока согласились касательно разных обстоятельств и делались нужные приготовления, то уже солнце дошло до полудня и оттуда взирало на готовившуюся печальную процессию. Между тем, по обычаю жителей Слободы, столы были уже накрыты и заставлены кушаньями. Тянулся длинный ряд чашек, стояли кружки, наполненные винами разного рода, желающим подносили горячее вино. Русские, из которых находились там, по приказанию царя, все знатнейшие по званию или должности лица, бросались к столам и с жадностью пожирали яства; все кушанья были холодные. Здесь были разные рыбы, сыр, масло, кушанья из яиц и тому подобные.

Князь Шереметев считал недостойным себя обжираться вместе с прочими, так как он, много путешествуя, образовался, носил немецкого покроя платье и имел на груди Мальтийский крест. Между тем пришел царь. Вид его был исполнен печали. Скорбь выражалась на его лице. Иностранные посланники, отдавая должную государю честь, по обычаю своему, низко ему поклонились, и он с ними поздоровался с отменной лаской.

Когда Лев Кириллович, встав со своего места, поспешил навстречу царю, он принял его ласково, но с какой-то медленностью; он некоторое время подумал, прежде чем наклонился к его поцелую. Когда пришло время выносить гроб, любовь к покойнику царя и некоторых других явно обнаружилась: царь залился слезами и перед народом, который в большом числе сошелся смотреть на погребальную церемонию, напечатлел последний поцелуй на челе покойника.

Погребальная процессия шла в следующем порядке. 1. В голове всего ехал полковник фон Блюмберг на лошади со сбруей, блестевшей от золота, которым она была выложена. 2. Полк, называемый Преображенским, шел впереди, как это постоянно водится, при унылых звуках музыки, соответственной печальному событию; первую роту вел сам царь, одетый в печальное платье; горе выражалось на лице государя. 3. Семеновский полк. 4. Полк покойного генерала Лефорта. 5. Какой-то капитан в латах на лошади, богато убранной, держа в руках обнаженную саблю с обращенным книзу острием! 6. Трубачи и барабанщики, извлекая из своих инструментов печальные звуки. 7. Два трубача покойного генерала в печальной одежде. 8. Три знаменщика, в такой же одежде, несли знамена. 9. Две лошади, весьма богато убранные. 10. Лошадь, покрытая черным чепраком. 11. Пять человек в печальном платье несли на пяти шелковых подушках некоторые драгоценные вещи, как то: золотые шпоры, пистолеты, обнаженную шпагу с лежащими рядом с ней ножнами, жезл и шишак. 12. Тело в гробе, покрытом черной тканью из чистого шелка с золотыми каймами. 13. Все домашние в печальной одежде. 14. Маршал, полковник де Дюит шел во главе провожавших тело. 15. Родственник покойника с посланниками императорским и бранденбургским, к коим присоединился Шереметев; это дало русским повод к насмеидсам; они, порицая его, спрашивали друг у друга: «А этот не посланник ли Мальтийского ордена?» За ним шли те, которые были ближе к покойнику по родству. 16. Все бояре, думные, дьяки и многие другие чиновники в порядке, определенном по достоинству их звания. 17. Иностранцы, которые желали изъявить свое расположение к покойнику. 18. Вдова, в сопровождении маршала, и другие женщины, проливавшие слезы.

С такой церемонией тело было внесено в реформатскую церковь, где пастор Штумпф произнес короткую речь. По выходе из церкви бояре и прочие их соотечественники, нарушив порядок, протискались, по нелепой гордости, к самому гробу. Посланники же, не подавая вида, что обижаются этим нахрапом, пропустили вперед всех москвитян, даже и тех, кто по незнатности происхождения и должности не имел права притязать на первенство, которое прочие могли иметь в виду. Посланники поэтому перешли туда, где шел ближайший родственник покойника, так как при выносах место возле наиболее близких к покойнику родственников считается почетнейшим. Когда пришли на кладбище, на котором следовало хоронить покойника, царь заметил, что порядок изменен и что подданные его, шедшие прежде позади посланников, очутились теперь впереди их, и потому, подозвав к себе младшего Лефорта, спросил его: «Кто нарушил порядок? Почему идут позади те, кто только что шли впереди?» Лефорт низко царю поклонился, не объясняя происшедшего. Тогда царь приказал ему говорить, что бы то ни было, и когда Лефорт сказал, что русские самовольно нарушили порядок, царь хотя и был этим взволнован, но произнес только: «Это собаки, а не бояре мои». Шереметев же (что должно отнести к его благоразумию) сопровождал, как и прежде, посланников, хотя все русские шли впереди. На кладбище и большой дороге были расставлены сорок орудий: три раза выпалили из всех пушек, и столько же раз каждый полк стрелял из своих ружей.

Один из тех, кто обязан был класть заряд в дуло, стоял, по глупости, перед отверстием орудия в то время, как должен был последовать выстрел, почему ядром и оторвало ему голову. По окончании погребения царь с солдатами возвратился в дом Лефорта, а за ним последовали все спутники, сопровождавшие тело покойника. Их уже ожидал готовый обед. Каждый из присутствовавших в печальной одежде при погребении получил золотое кольцо, на котором были вырезаны день кончины генерала и изображение смерти. Едва вышел царь, как бояре тоже поспешно начали выходить, но, сойдя несколько ступеней, заметили, что царь возвращался, и тогда и все они вернулись в дом. Торопливым своим удалением заставили бояре подозревать, что они радовались смерти генерала, что так раздражило царя, что он гневно проговорил к главнейшим боярам: «Быть может, вы радуетесь его смерти? Его кончина большую принесла вам пользу? Почему расходитесь? Статься может, потому, что от большой радости не в состоянии долее притворно морщить лица и принимать печальный вид?»

22.03.1699 У думного дьяка Посольского приказа Емельяна Игнатьевича Украинцева отняты почти все права, принадлежавшие ему по должности, и временно переданы играющему роль патриарха Никите Моисеевичу.

23.03.1699 Царь совещался с боярами, кому вручить в его отсутствие управление Москвой. На это один боярин ответил: «Можно поручить эту обязанность Борису Петровичу Шереметеву». Царь, дав пощечину этому советнику как своему недоброжелателю, сердито возразил: «И ты стараешься снискать себе его дружбу?»

Сегодня после полудня царь, проезжая в экипаже через Слободу, распрощался со всеми, кому изволил оказывать благоволение, вечером же выехал из Москвы в Воронеж.

Ходит слух, что около двенадцати русских пришли ночью на кладбище, где, как им было известно, погребен генерал Лефорт, и собирались, в надежде получить большую поживу, нарушить святость могилы, но соседи, встревоженные шумом, который производили воры, шепчась друг с другом, прибежали на место, где злодеи явились совершить столь неслыханное преступление, и удержали их от святотатства.

24.03.1699 Попечение о немцах, после смерти генерала Лефорта, вверено генералу Головину, так как он более других оказывает им доброжелательства. Сегодня этот боярин тоже отправился к царю в Воронеж.

Один поручик, курляндский дворянин, подал в отставку, но не только не получил ее, а еще, по повелению царя, объявлено ему Голицыным, чтобы он приготовился в поход с царем. Узнав об этом, поручик скрылся, чтобы не могли найти его и сообщить ему приказ царя. В то время как проходила погребальная процессия с телом усопшего генерал Леофрта, он, полагая себя более безопасным, глядел тоже в толпе прочих зрителей на нее, думая, что этим не подвергается каким-либо неприятностям. Но Голицын, смотревший кругом зоркими глазами, заметил знакомое ему лицо поручика и сейчас же приказал какому-то полковнику задержать его и отвести в приказ, под стражу; сегодня поручик наказан батогами и отправлен к Астрахани.

25.03.1699 Господин чрезвычайный бранденбургский посланник распрощался с императорским.

26.03.1699 Выезд бранденбургца сопровождался той же торжественностью, как и его въезд. Ему была дана вызолоченная царская карета, а чиновникам — богато убранные лошади. Роты вольтижеров не было, но ее место заняли около десяти писарей, ехавших верхом. Подвод было девяносто; другие подводы ожидали по разным дальнейшим местам, где производится обычная им смена.

27.03.1699 Калмыки составляют довольно значительный народ между татарами. Хотя они не платят царю дани, но признают, однако ж, его верховную власть, за известное ежегодное награждение справляют повинности, скорее как союзники, чем как подданные. От этого народа прибыл сегодня посланник, в сопровождении только шести человек. Он занимался торговлей, и в этом отношении звание посланника было для него весьма полезно. Чай, звездочный анис, китайский табак, тонкие крепительные лекарства и другие произведения, которыми изобилует Китай, составляли его весьма драгоценные товары. Над конюшнями Посольского двора имеется много маленьких комнат, из коих две отвели ему на жительство. Хотя варвар этот вовсе не знает или весьма малое имеет понятие о том, что нравами и обычаями вменяется в обязанность каждой стране, в которую приезжает посланник иностранной земли, заявлять уважение к достоинству звания послов и принимать их с разными почтительными церемониями и почестями, однако же калмык, входя в комнаты, спросил: «Занимали ли их до него какие-нибудь другие посланники?» Судя по этому, можно полагать, что он хотел обнаружить неудовольствие за неуважение к нему, но москвитяне без труда уверили его, что посланники знатнейших европейских государств жили в этих конурах. Главное кушанье калмыцкого посла составляет лошадиное мясо, и он ежедневно получает на обычное свое содержание из казны тридцать копеек. Но, веря убеждениям москвитян, он думает, что его содержат весьма богато.

Прибыл также сибирский посланник: его поместили в доме Виниуса, канцлера всей Сибири.

28.03.1699 Прибыл в Москву граф Бергамини, капитан вольтижеров полка генерала фон Бейста, сопровождавший царя до границ московских на возвратном пути его в свое государство.

29.03.1699 Московским правительством было выписано семьдесят иностранцев из Венеции. Они уволены ныне без выдачи содержания на путевые издержки; им отпущены только деньги на их пропитание во время проезда на родину, но безо всякой соразмерности с трудностями такого продолжительного пути. Ни один из них не получил более десяти рублей, некоторым дали девять, иным же только восемь. Раздраженные такой несправедливостью, они ругали весь московский народ.

30.03.1699 Весь стрелецкий полк Белогородского войска сделал вновь заговор на жизнь своего государя. Поп и стрелец были подосланы от мятежников к царю; люди эти, участвовавшие сами в заговоре, сделались доносчиками, рассказав о посягательстве на жизнь царя. Кажется, что судьба влечет к погибели эти громадные толпы людей, вооружая против них собственную же их глупость и злобу.

31.03.1699 Все бояре исподволь отправляются в Воронеж. Черкасский, князь пожилых лет, остается для управления Москвой, хотя кроме него и другие лица предъявляют право на это место, будто бы порученное им от царя, потому что царь, прощаясь при выезде со многими вельможами, препоручал им попечение о Москве и разным личностям говорил: «Я тебя оставляю здесь на мое место, быть тут главным распорядителем». Я думаю, что не следует осуждать царя за то, что он поручил многим лицам верховную власть; так как они через это не признают друг друга единственно облеченным этой властью, то постоянное между ними несогласие не позволит ни одному из них во зло употребить верховную власть, и никто, таким образом, не в состоянии будет воспользоваться ею во вред государю.

Источник: http://www.memoirs.ru/texts/Korb.htm
Категория: Дневник Иоганна Георга Корба | Добавил: KVV (01.03.2009) | Автор: Иоганн Георг Корб
Просмотров: 1255 | Теги: Иоганн Корб, история, март, 1698 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]